Через вязкий воздух, наполненный кровавым дурманом, отравляющим, делающим народ слепым и бесчувственным к страданиям, мечты о мире и свободе - моя последняя, тонкая нить Ариадны.
Как бы ни было невыносимо мне сейчас в России, я не представляю, как жить там, где не знают, что я чувствую, когда пою "По трамвайным рельсам" - так, как знают именно здесь. Дома.
Красный призрак тоталитарного кошмара, именно мы унаследовали его. Именно в нас он пророс самыми ядовитыми своими корнями. Он сковал нас ледяными щупальцами, тянущимися из неминуемо поглощающей его могилы. Его агония чудовищна. Сколько людей уже не пережило её. Сколько осталось навсегда искалеченными.
Мы унаследовали всё - и его, и слабый голос советских диссидентов, передавшийся диссидентам российским.
Это любопытно: чем всё хуже, тем острее я чувствую связь с родиной. Кто-то может назвать это стокгольмским синдромом, а я - своими представлениями о патриотизме. Я "враг народа". Я с "врагами народа".
От меня осталась только бледная, почти бессловесная тень, но у меня, хотя бы, ещё осталась возможность творческого высказывания. И это ведь немало. Больше, чем было у них.
Призрак должен уйти. Должен перестать терзать всех нас - и россиян, и украинцев, и белорусов, и все другие народы, которых он коснулся, оставив уродливые, незаживающие раны.
Он должен уйти.
